Коп из полиции нравов [Коп из полиции нравов. Шпион поневоле. Требуется секретарша. Весьма опасная игра] - Ричард Диминг

Первое, что сделал Хомер, — открыл один из своих ружейных футляров и вытащил тонкую одноствольную складную винтовку с предохранительными кольцами вокруг мушки. Достав коробочку патронов, пять из них вставил в магазин, потом забросил винтовку на плечо. И только тут заметил, как я пристально слежу за ним.

Он улыбнулся.

— Вы говорили, что в здешних местах есть медведи, сэр. Я не могу вам не доверять.

Вполне справедливо. Почему медведям нужно было ждать до завтра, чтобы свести с ним счеты, если он уже был под рукой?

Я принялся сбрасывать его багаж.

— Какими ружьями вы пользуетесь? — спросил я.

— Все фирмы Парди, в Лондоне. Не помню, чтобы стрелял из каких-то других. Для медведя у меня «Магнум 300», — он тронул винтовку на своем плече, — Затем винтовка 7,62 на случай, если найду лосей. И еще пара ружей.

— Каких?

— Вы, вероятно, назвали бы их дробовиками, сэр.

— Мне кажется, что «Магнум 300» немного легковесен для стрельбы по медведю, — сказал я просто так, чтобы поддержать беседу.

Я знал охотников, любящих поспорить о весе и калибре пуль. Моим же единственным средством при появлении медведя был немедленный взлет.

Он мрачно покачан головой.

— Есть точка зрения, вполне совпадающая с вашей, сэр. И если вы намеревались бы застрелить из такого ружья зверюгу с толстой шкурой, то я бы с вами согласился. Но у медведя шкура мягкая, и вы, конечно, не забыли, что существуют специальные патроны «магнум». Конечно, если вы при этом будете находиться достаточно близко.

— Близко?

Он посмотрел на окружающие тонкие серо-зеленые деревья и тяжелые валуны, сливавшиеся с подлеском и опавшими ветками, которые не расчищались с незапамятных времен.

— В такого рода местности, — сказал он, — 20 ярдов было бы достаточно.

— Боже, — вздохнул я.

Я не мог себе даже представить Фредерика Уэлса Хомера с его ангельски-детским личиком, даже с «Магнумом 300» от Парди, оказавшегося в 20 ярдах от медведя. Но потом, как следует подумав, я заключил, что, может быть, его невозмутимость — именно то, что нужно в поединке с медведем.

Он сказал почти примирительно:

— Возможно, вы догадываетесь, сэр, что смысл охоты, как рискованной игры, заключается в том, чтобы оказаться близко.

— Конечно, — тут же ответил я, словно действительно догадывался, и продолжал сбрасывать багаж.

Но тут я вспомнил об одном намерении, которое обдумывал не меньше пары лет.

— Возможно, вы мне сможете помочь советом, — сказал я. — Я подумывал приобрести какое-нибудь ружьишко, только на случай иногда случающейся вынужденной посадки. Знаете, чтобы подстрелить какую-нибудь дичь на ужин. Но еще приятнее иногда использовать его, когда какой-нибудь медведь попытается завалить на ужин меня. Могу я это сделать с помощью одного ружья?

Он сразу же ответил: .

— Двенадцатый калибр.

— Дробовик? А что он сделает медведю?

Хомер улыбнулся.

— Вы удивитесь, сэр. Если находиться в нужном месте и подобраться близко, двенадцатый калибр, без сомнения, завалит медведя.

— Раз мне дают такой совет, я не хотел бы подбираться близко.

Он снова улыбнулся.

— Но вы же можете взять для двенадцатого калибра литую пулю. Та свалит медведя на расстоянии ярдов 60, а то и больше. С пулей в одном стволе и дробью на дичь в другом вы получаете настолько гибкие возможности, насколько это может дать одно ружье. Может быть, вы позволите мне написать фирме Парди от вашего имени, сэр? И когда вы следующий раз будете в Лондоне…

— Остановитесь на минуту, — сказал я, — Такие вещи стоят денег, верно?

Он казался слегка огорченным.

— Все зависит от выбранных вами украшений, но я полагаю, около тысячи долларов за штуку.

Я ухмыльнулся.

— Я всего лишь пилот сельскохозяйственной авиации. Все, чего я хочу, — это оружия для защиты в непредвиденных случаях. Возможно, я смогу подобрать двенадцатый калибр в Рованиеми или Ивало, но здесь я ничего не слышал о литых пулях. Так что если вы объясните мне, где их заказать, я буду благодарен.

Он опять просиял.

— Если вы мне позволите, я счастлив буду их достать. Полагаю, что вам понадобилась бы лицензия на импорт, а раз у меня она уже есть…

— Спасибо.

Мы добрали остатки его багажа, теперь уже сложенного стопкой на берегу. Будь я сам джентльменом из штата Вирджиния, я, возможно, выразил бы готовность помочь перенести его прямо к хижине. Но до нее было больше полумили, а время шло к закату: я не хотел расплачиваться там, в Рованиеми, издержками ночной посадки.

Он, без сомнения, на помощь и не рассчитывал, потому что вытащил нечто, похожее на чековую книжку в темном переплете из змеиной кожи, и сказал:

— Я обязан вам за рейс, сэр. Сто долларов покроют все расходы? 

Я быстро сделал в уме небольшой пересчет — в Лапландии не часто встретишь доллары — и сказал:

— Примерно вдвое больше, чем нужно.

Он кивнул, заполнил чек и передал мне. Это был дорожный чек «Бэнк оф Америка», на сотню долларов.

— Но все же это вдвое больше, чем нужно.

— Вы не просто доставили меня сюда, сэр, но сделали это не привлекая чьего-либо внимания, и, наконец, я полагаю, в нерабочее для вас время. Вы были очень добры, — он сунул чековую книжку в карман, — Возможно, сэр, вы могли бы навестить меня в ближайших две недели, если сможете найти кое-что из этих вещей?

Хомер протянул мне клочок бумаги.

Это был всего лишь список всяческого консервированного хлама и прочего провианта, который в Рованиеми или Ивало я мог приобрести, даже не переходя через улицу. Список был написан на листке почтовой бумаги с грифом «Фредерик Уэлс Хомер», оттиснутым мелким каллиграфическим шрифтом в одном углу, и с адресом какого-то вашингтонского банка под ней.

Я спрятал листок подальше. Хомер быстро и небрежно писал в каком-то маленьком почтовом блокноте с той же самой бумагой. Когда он передал листок мне, внизу я увидел адрес фирмы Парди в Лондоне.

— Если вы вложите это в конверт с таким же адресом, то, уверен, литые пули придут через несколько дней.

— Спасибо. Я загляну снова в ближайшие две недели. Вы будете здесь совершенно один; до ближайшей дороги больше двадцати миль и между нею и вами местность непроходима. Так что если прострелите себе ногу или вас изувечит медведь, никто не узнает об этом даже тогда, когда будет уже слишком поздно. Это вы понимаете?

Он улыбнулся.

— Я уже бывал в одиночку в безлюдных местах, сэр.

— Ладно. Но эти места куда более дики, чем кажется. И нельзя дать захватить себя снегу. Мы ожидаем его только через месяц, но если он пойдет, вам не следует оставаться в этих лесах. Озера начнут замерзать, и я не смогу сесть. Так что, если пойдет снег, то на следующее же утро возвращайтесь на берег, и я вас заберу.

— Так я и сделаю, сэр.

Я чувствовал себя неловко в роли школьного наставника, читающего лекцию, но была еще одна мысль, которую следовало высказать напоследок.

— Русская граница приблизительно в двадцати пяти милях в ту сторону, — я кивнул головой на восток. — Не приближайтесь к ней слишком близко.

Он тут же кивнул в ответ и сказал:

— Спасибо за напоминание, сэр.

Мы не обменялись рукопожатием, что для обычных американцев стало бы странным, но для него вовсе не случайным. Он выбрал жребий быть определенного сорта англичанином, со своими сверкающими коричневыми ботинками и ружьями от Парди. И с тягой к отшельничеству, к дикой жизни в отдаленных местах. Ведь если мои представления о социальной истории были верны, все это было английской по происхождению идеей.

Глава 3

На этот раз Мика снял для нас дешевый пансион. На ужин следовало выбирать или вареное мясо, или голодовку, но так кормили в большинстве пансионов Финляндии. Ужин мы пережили, но позже меня начала мучить жажда.

У Мики была девушка, он захотел с ней встретиться, так что я прогулялся до «Полярного» и принял пару стаканов ликера из морошки.

Улицы были пусты; в Рованиеми почти нет ночной жизни, пока ребята, покинувшие пределы здешнего военного аэродрома, не прибывают на субботний вечер.

Я уже подходил к последнему перекрестку перед пансионом, когда на меня напали. Сразу трое. Один забежал мне за спину, обхватил рукой горло и крикнул двум другим, что пора. Когда они подходили, я уловил блеск «пуукота», одного из этих неприятных маленьких финских ножей с загнутым концом.

Будь у них опыт, все бы закончилось прежде, чем я сообразил, что случилось. Но остановились они слишком далеко, хотя если и были неопытными, то, похоже, страстно желали попрактиковаться.

Тот, что позади, был немного ниже меня. Я как можно сильнее наклонился вперед, чтобы принять его на спину, а затем рванулся в обратную сторону. Он рухнул на тротуар, я на него. Стон его пронесся мимо моего уха как протяжный гудок сирены корабля, а рука бессильно болталась веревкой. Я скатился с него, когда первый тип с ножом «пууко» споткнулся о его ноги, пытаясь достать меня. У меня был нож «Ферберин», прикрепленный к правому ботинку, но не было времени его доставать. Лежа на земле, я пытался ударить ногой ему по лодыжке, и промахивался, но это заставляло его увертываться. Он полоснул ножом сверху вниз, пытаясь достать мою ногу, но тоже промахнулся.